Н
Навука
Я называю ее так с изрядной долей самоиронии. Все-таки признаем — бегаю я гораздо быстрее, чем соображаю, и вряд ли бы осилила поступить в институт. Это я сейчас могу говорить, что нееее, это я просто из школы попала в Страж, но кому я вру — на трояки я училась.
Честно говоря, я ужасно долго не ощущала себя эфиритом вообще совсем. Ну, я люблю машины и умею работать с болгаркой, а если даже выбирать из всех традиций, то больше-то меня пристроить решительно некуда.
Но потом в одном месте, важном месте, связанном с наукой, я выбрала проходить амталь как эксперимент по работе с нуминой. Просто потому, что мне было слишком интересно.
Он был сложный и довольно опасный. Но знаете что, именно тогда я поняла, что я все-таки правда эфирит, а в моей жизни и правда довольно много той самой навуки. Хотя для меня она скорее сродни мастерству. Сугубо практическая, а не высокая академическая. Скорее по наитию, чем по знанию. Скорее что-то, что можно сделать руками, потрогать, собрать, покрутить. Так что я все-таки, конечно, не ученый, а рядовой инженер или рабочий.
Поэтому я всегда говорю «навука».
Честно говоря, я ужасно долго не ощущала себя эфиритом вообще совсем. Ну, я люблю машины и умею работать с болгаркой, а если даже выбирать из всех традиций, то больше-то меня пристроить решительно некуда.
Но потом в одном месте, важном месте, связанном с наукой, я выбрала проходить амталь как эксперимент по работе с нуминой. Просто потому, что мне было слишком интересно.
Он был сложный и довольно опасный. Но знаете что, именно тогда я поняла, что я все-таки правда эфирит, а в моей жизни и правда довольно много той самой навуки. Хотя для меня она скорее сродни мастерству. Сугубо практическая, а не высокая академическая. Скорее по наитию, чем по знанию. Скорее что-то, что можно сделать руками, потрогать, собрать, покрутить. Так что я все-таки, конечно, не ученый, а рядовой инженер или рабочий.
Поэтому я всегда говорю «навука».
Нефертум
Красота. Загадка. Испытание.
Нихиль
28.05.2021, 23:18
Горло Штормволкера выглядит одутловатым, из плоти проступают вращающиеся зубцы. Вообще не видно следов лимфы, однако раньше она явно была здесь в больших количествах, есть стоки для нее. Местные стены против магии также прочны, как весь Штормволкер. Нашему вихрю старателей становится понятно — дело не в примии, не в броне. У этого существа черная кровь. Они заменили железо в гемоглобине на примий. Это примиевая кровь.
Проход выглядит странным и гипнотически вращающимся, через него проложен мостик, и даже не скажешь, что это горло. Это нихиль. Оно мееедленно вращается, а в центре есть дорожка — встав на нее, мы встали на нихиль, осталось только сделать следующий шаг.
Мы делаем его, и с каждым шагом я начинаю светиться все ярче, в то время как все остальные — бледнеть и мертветь. Вита непроизвольно жмется ко мне, как к единственному источнику света, единственному живому и теплому, что еще осталось вокруг.
Там внизу — что-то действительно дурное. Это боль. Это отчаяние. Может быть, нечто большее.
Снизу раздаются странные звуки, более всего напоминающие крики. Виталине как волку тяжелее всех, все ее инстинкты протестуют. Она начинает рыдать, что то, что она слышала про это место — правда. Внутри этого монстра — ад, и мы спускаемся туда, ступень за ступенью
Горло Штормволкера выглядит одутловатым, из плоти проступают вращающиеся зубцы. Вообще не видно следов лимфы, однако раньше она явно была здесь в больших количествах, есть стоки для нее. Местные стены против магии также прочны, как весь Штормволкер. Нашему вихрю старателей становится понятно — дело не в примии, не в броне. У этого существа черная кровь. Они заменили железо в гемоглобине на примий. Это примиевая кровь.
Проход выглядит странным и гипнотически вращающимся, через него проложен мостик, и даже не скажешь, что это горло. Это нихиль. Оно мееедленно вращается, а в центре есть дорожка — встав на нее, мы встали на нихиль, осталось только сделать следующий шаг.
Мы делаем его, и с каждым шагом я начинаю светиться все ярче, в то время как все остальные — бледнеть и мертветь. Вита непроизвольно жмется ко мне, как к единственному источнику света, единственному живому и теплому, что еще осталось вокруг.
Там внизу — что-то действительно дурное. Это боль. Это отчаяние. Может быть, нечто большее.
Снизу раздаются странные звуки, более всего напоминающие крики. Виталине как волку тяжелее всех, все ее инстинкты протестуют. Она начинает рыдать, что то, что она слышала про это место — правда. Внутри этого монстра — ад, и мы спускаемся туда, ступень за ступенью
Нижний мир — это теневое мертвое отражение всего, что есть за земле. Есть призрак шастает по землям плоти без проявки, то он на самом деле ходит по Нижнему миру. Дальше лежит Буря, а за ней — все Королевства. Они территориально привязаны к теллуриану, в основном через нихили и маршруты лодочников. Где они проходят — сугубо культурологический вопрос. Граница Железного Занавеса проходит по нижнему миру.
«Ты увидидишь зловещую как пиздец дыру, а твои пленители дыру не увидят, — сказали мертвецы. — Просто шагни в дыру». Так я узнала, что не все призраки одинаково полезны.